Ормузский пролив — это стратегический морской коридор шириной от 39 до 96 километров и общей длиной в 167 км, разделяющий Иран на севере и Оман с Объединенными Арабскими Эмиратами на юге. Через него ежедневно проходит от 17,8 до 20,8 миллиона баррелей нефти, конденсата и топлива (данные на начало 2022 года) — это около 20% мирового потребления. Кроме нефти, проливом транспортируется сжиженный природный газ (СПГ), прежде всего из Катара, одного из крупнейших его поставщиков. Без доступа к Ормузскому проливу Саудовская Аравия, Ирак, Кувейт, ОАЭ и Катар теряют прямой путь к мировым рынкам. Хотя в последние годы некоторые страны пытались диверсифицировать маршруты экспорта нефти через сухопутные трубопроводы, полной альтернативы проливу нет.
Варианты действий Ирана
Угрозы Ирана перекрыть Ормузский пролив звучат не впервые, и регулярно возникают в периоды обострения отношений с Западом. В последние месяцы напряженность в регионе достигла своего пика: серия разрушений на территории Ирана, включая взрывы на оборонных и нефтехимических объектах, ввиду активизации действий Израиля и США, стали, по мнению иранских властей, прямым вмешательством во внутренние дела Исламской республики.
Иран традиционно рассматривает Ормузский пролив как эффективный рычаг давления и способен реализовать угрозу перекрытия пролива разными способами. Он может прибегнуть к военным методам: создать минные поля, задействовать береговые ракетные комплексы, провести атаки на танкеры с помощью катеров или дронов, либо захватывать иностранные суда. Корпус стражей исламской революции (КСИР) активно участвует в контроле над этим районом и может быстро мобилизовать силы для его блокировки или дестабилизации судоходства. Вариантов тут несколько — от прямых военных действий до создания так называемой стратегии «серой зоны», где государство не берет на себя официальную ответственность за действия парамилитарных формирований (военизированных структур, официально не входящих в структуры органов власти).
Помимо прямых военных шагов, Иран может выбрать и более тонкую стратегию, прибегнув к действиям провокационного или подрывного характера без официальных заявлений. При такой модели возможны кибератаки на логистические системы, запугивание судоходных компаний, а также использование своих прокси-групп (например, хуситов в Йемене) для совершения атак на танкеры и нефтяную инфраструктуру соседей. Более мягкий сценарий включает в себя правовые и дипломатические маневры: Тегеран может попытаться объявить зону повышенной военной ответственности или ввести ограничения на проход судов под флагами определенных стран.
Ответные сценарии
Угроза закрытия Ормуза — это вызов не только для соседей Ирана, но и для мирового сообщества. США, как традиционный гарант безопасности судоходства в регионе, вряд ли оставят ситуацию без ответа. Уже сегодня в районе пролива действует Пятый флот ВМС США с базированием в Бахрейне, и его присутствие может быть усилено в случае реальной угрозы. Всего же количество американских войск в районе предполагаемого конфликта составляет порядка 40 тыс. солдат.
Вполне вероятны точечные военные удары по иранской инфраструктуре, связанной с морскими операциями, а также проведение международных операций по обеспечению свободы навигации. Великобритания, Франция и ряд других стран, в том числе арабских союзников США, вероятно, скорее всего, присоединятся к подобным действиям. При этом дипломатическая реакция может быть менее однозначной. Китай и Индия, зависящие от стабильных поставок нефти из региона, будут заинтересованы в предотвращении эскалации. Эти страны, скорее всего, попробуют выступить в роли посредников или надавят на Тегеран, используя экономические инструменты.
Однако даже удары США по ядерным объектам Ирана не являются гарантией для перекрытия Ормузского пролива. Да, раньше Иран сдерживало то, что если он перекроет пролив заранее, тогда США точно вмешаются. Сейчас же его сдерживает то, что американские ВВС не наносили ударов ни по оборонным объектам, ни пытались свергнуть режим и уничтожить духовного лидера Ирана. Но если Ормуз будет все-таки перекрыт, то у США как раз и появятся все эти цели. Кроме этого Иран не сможет поставлять свою нефть на рынок, объем которой составляет примерно 1,5 млн баррелей в сутки.
Экономическая составляющая конфликта
Рынки традиционно болезненно реагируют на угрозу нестабильности в Ормузском проливе. Даже простое заявление иранского командования о начале активных действий в регионе способно вызвать рост цен на нефть. В случае реального конфликта можно ожидать резкого скачка стоимости сырья до 100−120 долларов за баррель и выше, особенно если перекрытие продлится дольше нескольких дней.
Кроме того, значительно возрастут страховые издержки и фрахтовые ставки, что в свою очередь, приведет к росту конечной цены на энергоресурсы. Сложности с логистикой могут ударить по глобальным цепочкам поставок, вызвав эффект домино. Некоторые страны, включая США и Китай, могут начать использовать свои стратегические резервы, чтобы сдержать волатильность, однако их ресурсы не безграничны и могут лишь отсрочить ценовой кризис, а не предотвратить его.
Ситуация усугубляется тем, что одновременно с возможной блокадой Ормузского пролива растет напряженность и на других энергетических маршрутах — в Красном море и Суэцком канале. В такой обстановке даже ограниченные действия Ирана способны спровоцировать глобальную нестабильность на энергетических рынках. Этому также способствует сезонный рост спроса и сокращение добычи странами ОПЕК+.
Цены на нефть неэластичны, поэтому достаточно разбалансировки на рынке нефти всего в 2 млн баррелей в сутки, чтобы цену ушла за 100$. При этом у ОПЕК есть большие свободные мощности, поэтому они могут оперативно заместить хотя бы 3 млн баррелей в сутки, но наращивание добычи займет какое-то время. Через пролив проходит намного больший трафик нефти, поэтому его длительная блокада тяжело скажется на рынке.
Угроза перекрытия Ормузского пролива превращается из риторического инструмента в реальный геополитический рычаг. Иран демонстрирует готовность к жесткому ответу на внешнее давление, даже если это повлечет за собой серьезные международные последствия. Для мировой экономики такая ситуация означает резкий рост неопределенности. Угроза дестабилизации крупнейшего энергетического маршрута способна спровоцировать новую волну повышения цен, нарушить баланс спроса и предложения на сырьевых рынках, усилив политическое напряжение между Ираном и соседними странами.
Открытым остается главный вопрос: действительно ли Иран готов пойти до конца и реализовать свои угрозы, или же это всего лишь очередной шаг в стратегической игре на повышение ставок? Ответ на него станет ключевым не только для региональной безопасности, но и для глобального экономического равновесия. Пока же мировые рынки ждут: превратятся ли свои слова иранские власти в конкретные действия.
«Данная информация носит исключительно информационный (ознакомительный) характер и не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией».
