Это не сюжет народной сказки, а реальная история о том, как огораживания положили начало перехода Англии от феодализма к капитализму.
В этом тексте Market Power расскажет, как экономический прогресс в очередной раз обернулся для одних баснословными прибылями, а для других — разрушенными судьбами.
Красота требует шерсти
В начале XVI века города Европы начинают активно расширяться, чтобы вместить растущее население. Эпидемии чумы, опустошавшие континент в
С ростом населения увеличиваются и потребности людей. Горожане требуют больше продуктов питания, развлечений и, что особенно важно для нашего повествования, красивой современной одежды, которая до того, как мир захватил хлопок, делалась, преимущественно, из шерсти. Однако существовавшие объемы производства шерсти не успевали удовлетворять спрос. В Англии, ключевом поставщике драгоценной шерсти для текстильных мануфактур Фландрии — крупного европейского центра производства тканей, — возникла нехватка сырья.
Слово «драгоценная», кстати, тут неслучайно. По расчетам историка Джеймса Роджерса, в период с 1541 по 1580 годы цены на шерсть поднялись в 3 раза, до 17 шиллингов и 4 пенса, в то время как стоимость пшеницы увеличилась только в 2 раза, до 13 шиллингов и 10 пенсов.
А если что-то стабильно дорожает, появляется все больше желающих на этом навариться.
Какое-то время английские аграрные землевладельцы-феодалы круглыми глазами смотрели, какие барыши зашибают фермеры-феодалы, специализирующиеся на разведении овец, а потом решили примкнуть к ним.
Но вот беда, чтобы разводить овец, нужен один ресурс, который невозможно создать. Земля под пастбища. А она уже занята арендаторами-крестьянами, которые платят фиксированную феодальную ренту.
Как думаете, остановило ли это феодалов? Конечно же нет!
Кто кого съел?
Карл Маркс в своих работах придерживался мнения, что крестьян насильно выгоняли с их территорий и лишали земель, которые достались им от предков. Многие современники в своих литературных произведениях также придерживались этой точки зрения. Однако это не совсем так.
До огораживания в Англии, особенно в
Чтобы полностью понять контекст проблемы, нужно подробнее раскрыть один юридический аспект права пользования землей в то время в Англии. Не пугайтесь, в дебри Земельного кодекса пятивековой давности мы лезть не станем.
Достаточно сказать, что земля в то время делилась на феодальную и общинную.
Из названия понятно, что первый тип земли принадлежал титулованным особам. И крестьяне работали на ней в рамках барщины.
А вот общинные земли — штука интересная. Крестьяне традиционно имели право пасти на них скот, собирать дрова или обрабатывать полосы этой земли в зависимости от того, как договорятся между собой — община как-никак.
Вот только, несмотря на многовековую традицию, юридически земли все равно принадлежали лордам. И до тех пор, пока это было выгодно, знать почитала традиции предоставления земель общинам. Общины, к тому же, без твердой руки и надсмотрщиков извлекали из участков больше прибыли, что устраивало и крестьян, и лордов. До поры.
Чтобы удовлетворить растущий спрос на шерсть, английские землевладельцы начали огораживать общинные земли, превращая их в пастбища для разведения овец, чья шерсть стала самым ценным ресурсом для текстильной промышленности.
И казалось бы, почему бы не использовать тех же самых крестьян? Ведь те, кто вчера пахал землю, без особого труда могут переквалифицироваться в пастухов. Вот только с появлением пастбища лендлорду уже не требовалось много крестьян на земле.
Для разведения овец было достаточно одного фермера (арендатора), одного пастуха и нескольких человек для ухода за территорией, поэтому «ненужные» рабочие были вынуждены уходить в никуда.
У крестьян оставалось два выхода: бродить по улице и попрошайничать (рабочих мест на всех не хватало) или ехать в город для поиска хоть какого-то места, где есть нужда в сотрудниках.
Первый вариант вынужденно выбирали достаточно много людей, и все они подвергались жестоким наказаниям. «Кровавое законодательство» короля Генриха VIII не щадило бедных и бродяг: пойманных на улицах били плетьми, а самых закоренелых — казнили.
Другие изгнанные мигрировали в города и находили себе работу в промышленном секторе. Люди массово шли на мануфактуры, где впоследствии сформировался рынок дешевой рабочей силы. А как иначе?
Одновременно с этим активно развивалась урбанизация. Города расширялись, население в них росло бурными темпами. В Уорикшире, центре шерстяных мануфактур, население выросло примерно на 10−15%, с около 90 тыс. человек в 1600 году до 100−105 тыс. к 1650 году, несмотря на разрушения Английской гражданской войны. В Ланкашире, где позже расцвела хлопковая промышленность, рост был более заметным — на 15−25%, с примерно 110 тыс. человек до 130−140 тыс. за тот же период, благодаря развитию текстильных мануфактур и миграции.
А был ли мальчик?
Может показаться, что шерсть стала ключевым товаром Англии лишь в результате огораживания. Однако это не так.
Шерсть уже давно была ключевым экспортным товаром Англии, особенно для текстильных мануфактур Фландрии, Италии и других регионов Европы. И правительство всеми силами поддерживало имидж и статус «шерстяной» страны, даже создавало специальные атрибуты власти: с XIV века лорд-канцлер в парламенте вместо кресла начал сидеть на мешке, набитом овечьей шерстью — символе богатства и процветания Англии.
В
А то самое крылатое изречение о людях, которые пошли на корм овцам, приписывается философу Томасу Мору:
«Ваши овцы, обычно такие кроткие, довольные очень немногим, теперь, говорят стали прожорливыми и неукротимыми, что поедают даже людей и опустошают целые поля».
Современники считали, что в целом по Англии в то время была огорожена треть или половина от всей территории, с земель были изгнаны все крестьяне. Кто-то и вовсе считал, что тогда полностью исчезло земледелие. Правда это или нет — сказать сложно, но более поздние исследования историков и антропологов утверждают, что никто никого не ел, и огораживания были не таким массовым явлением, каким представлялось.
По расчетам американского историка экономики Эдвина Гэя, например, в
Ряд исследователей считают, что процесс урбанизации был закономерным: общинный строй постепенно изживал себя, а люди забывали традиции и не хотели их придерживаться. Да, для некоторых крестьян огораживания были болью, но тот же Гэй придерживается позиции что их эмоции были вызваны в первую очередь привычкой и нежеланием менять что-либо вокруг себя.
Изменения в аграрной системе историки XX века называют эволюционными, а не революционными. По их оценкам, нововведения внедрялись достаточно медленно, и все они были крайне полезными для капитала страны и ее благосостояния.
Вернемся к нашим баранам
Пока фермеры получали деньги от прибыльного овцеводства и сохраняли свой доход за счет выгодных условий для аренды, торговцы наращивали поставки в европейские страны, где английская шерсть была востребована среди потребителей. Некоторые купцы спекулировали и намеренно завышали цены на свой товар, многие из них были авантюристами, готовыми идти на все, что угодно, ради прибыли.
В начале XVII века, например, около 100 таких купцов захотели вложить деньги в экспедицию в Ост-Индию, чтобы получить оттуда специи, которые можно потом продать за большую сумму. Тогда они учредили Ост-Индскую компанию, которая занималась торговлей с регионом и приобретением земель. Прибыль предприятия распределялась между членами общества в зависимости от их количества их вложений, что, по сути, напоминает структуру современного акционерного общества.
Постепенно торговцы и землевладельцы наращивали капитал, который в будущем позволил им вложиться в производство и строительство новых объектов инфраструктуры вроде железных дорог, которые сыграют немалую роль в становлении величия Британской империи в будущем.
Бурное развитие производства и рост экспорта шерсти вселили в английских властей огромный энтузиазм, ведь страна получала от своей уже основной деятельности большие деньги и не собиралась останавливаться. Кроме того, всем, кто как-либо вкладывался в шерстяную промышленность, власти уделяли особое внимание: быстро рассматривали жалобы, создавали законы и предписания, которые подталкивали производить лучше и эффективнее.
Поэты воспевали баранов и в своих произведениях придавали их шерсти особый символизм. Известный английский писатель Артур Юнг, например, сравнивал ее со священным предметом и основой для богатства.
Словом, все были согласны с тем, что шерстяная промышленность определенно приведет страну к благосостоянию. Все, кроме крестьян, съеденных овцами. Но кто их спрашивал?
В то время как богатые богатели, труд мелких промышленников и работников мануфактур оставался низкооплачиваемым. Росла безработица, многим работникам давали места в мануфактурах на полгода с зарплатой в 15−16 пенсов за 12-часовой день. При этом каждый работник был обязан выполнять жесткий KPI, о котором, к примеру, пишется в народной песенке того времени:
«Мы заставим их спрясть три фунта шерсти вместо двух Когда они приносят нам свою работу, они жалуются и говорят, что не могут прожить на свою плату Но если у них не будет хватать хотя бы одной унции пряжи, мы не постесняемся сбавить им три пенса…».
И несмотря на дешевую рабочую силу, промышленность все равно не способна была удовлетворить потребности в шерстяных изделиях. И вот тогда-то и возникла идея механизации некоторых процессов, которая позволит заменить десятки работников и производить большое количество изделий без потери качества.
С этого момента и начинается период изобретений, сделавших шерстяную промышленность Англии более масштабной и сильной. Но это уже немного другая история, которую Market Power обязательно как-нибудь расскажет!
