Обвал рынков после введения США пошлин вновь подогрел разговоры о том, что американский доллар будет постепенно (или даже быстро) терять статус мировой резервной валюты и «тихой гавани» для международных инвесторов. «Война тарифов» легла на антидолларовые весы вслед за ростом развивающихся экономик, прежде всего Китая, и расширением санкций как финансового оружия, что заставило инвесторов за пределами США беспокоиться о будущем своих сбережений. Одним из кандидатов, которые могли бы потеснить доллар, сейчас называется евро, который действительно подрос в последние недели. Однако шансы «европейца» стать лидером среди мировых валют весьма невелики, объясняют «Известия».
Конец непомерной привилегии?
Доллар был одной из ключевых валют мира еще до Второй мировой войны, но по-настоящему доминирующей силой он стал только с 1945 года. Коллапс Британской империи, лежащие в руинах Европа и Восточная Азия, а также бурный рост ВВП США за счет военного заказа сделали американскую экономику не просто крупнейшей в мире, а составляющей половину от мировой. Американский ВВП был значительно больше ВВП всех американских союзников вместе взятых. Неудивительно, что на таком фоне неизбежно сложилась Бреттон-Вудская система, при которой валюты большинства индустриально развитых стран мира были привязаны к доллару, который, в свою очередь, был привязан к золоту.
В 1970-е годы после попыток Франции обменять имеющиеся в ее распоряжении доллары на золото, американская валюта была отвязана от драгоценного металла и пустилась в свободное плавание. Курс валюты был либо привязан к доллару, либо становился плавающим, полностью определяющимся рынком (Ямайская система). Несмотря на то что к тому времени вес Америки в мировой экономике несколько снизился, доминирование доллара сохранилось. Конкуренты в виде Германии и Японии при всех своих успехах не могли похвастать ни огромным, стабильным и ликвидным долговым рынком, ни военной мощью в глобальном масштабе. Доллар мог иметь, по выражению французского президента Валери Жискар Д’Эстена, «непомерную привилегию», которой американское правительство пользовалось, как хотело, но к тому моменту сформировался консенсус экономистов и инвесторов насчет того, что альтернативы доллару в качестве главной резервной валюты нет.
Тем не менее к нашему времени, с развитием стран БРИКС (прежде всего Китая), центр тяжести мировой экономики стал распределяться более равномерно. Начали возникать вопросы: почему доллар имеет такие возможности в ситуации, когда США контролирует только 20% глобального ВВП, и можно ли что-то по этому поводу предпринять? Тема, обсуждавшаяся в основном теоретически, внезапно оказалась очень актуальной после введения всеобъемлющих санкций против России. Российские счета в резервной валюте были заморожены, и, хотя санкции ввели меньшинство стран, все, кто пользовался американской валютой, были вынуждены соблюдать их. Это привело к двум эффектам: возмущению по поводу возникших неудобств (выбросить Россию из мировой экономики невозможно, и торговля продолжилась, просто с массой проблем и головной боли), а также страху насчет того, кто может оказаться следующим.
Ну, а пошлины Дональда Трампа оказались катализатором этого «революционного» процесса. Опасения как угрозы рецессии в США, так и общей нестабильности политического и внешнеэкономического курсов, привели к быстрой переоценке ценностей со стороны банков, инвестиционных компаний, пенсионных фондов и прочих держателей капитала. Обычно в период кризисов доллар почти всегда укрепляется, а доходность долговых обязательств США («трежерис») падает. В этот раз всё было наоборот: в апреле, особенно в первые две недели, евро значительно прибавил к американской валюте, а проценты по американскому долгу пошли вверх. Рост европейской валюты составил около 5%, причем в какой-то момент аналитики допускали даже достижения уровня $1,2 за евро, которого не было уже четыре года. Хотя этого не произошло (пока?), рост евро оказался довольно впечатляющим. Что касается трежерис, то доходность 10-летних бондов подскочила сразу на половину процентного пункта, приблизившись к 4,6%, снизившись только после смягчения тарифной войны. Если же она разгорится вновь, то не исключено возвращение к этим отметкам и даже их преодоление.
Слишком мало ликвидности.
Все эти факты заставили говорить о постепенном закате доллара не только СМИ развивающихся стран или экстравагантных инвесторов вроде Джима Роджерса, но и экономический экспертный мейнстрим Запада. С возможной заменой его на евро — в качестве «безопасной гавани» для инвесторов, а затем, в перспективе, и мировой резервной валюты. Тем не менее, по мнению экспертов, в обозримом будущем это вряд ли возможно сразу по множеству причин.
Во-первых, рынок государственных облигаций в еврозоне куда менее ликвиден в принципе. Объем американских долговых бумаг в обороте в несколько раз превышает европейские показатели. В день их продается на $900 млрд. К этому стоит добавить, что собственно бумаг еврозоны на рынке очень мало: после 2020 года, когда в качестве меры борьбы с последствиями пандемии Брюссель выпустил долга на €750 млрд, эмиссия была прекращена. Таким образом, основными номинированными в евро активами будут обязательства разных стран очень разного качества. Это даже хуже, чем если бы доллар поддерживали долги отдельных штатов — там всё-таки есть полноценная общая бюджетная политика.
Во-вторых, и эта проблема логически продолжает первую, с точки зрения экономики европейское пространство крайне неоднородно. Существуют огромные различия в финансово-экономическом состоянии, например, Германии и Италии. Если первая имеет маленький госдолг и репутацию крайне надежного заемщика, то во второй периодически поднимается тема либо дефолта, либо программы поддержки национальной экономики извне, как это было с Грецией в кризисные 2010-е. В целом можно сказать, что государства европейского севера — Германия, Нидерланды, Финляндия — финансово стоят на ногах намного крепче, чем государства юга, начиная с Франции. Более того, многие фискально ответственные страны так до сих пор и не приняли евро в качестве валюты, причем это касается как старых (Дания, Швеция), так и новых членов ЕС (практически вся Восточная Европа, исключая малые страны вроде прибалтийских республик и Словакии). Некоторые из них даже отказываются привязывать национальные валюты к евро, предпочитая плавающие курсы. Как видим, евро не настолько привлекателен даже для многих европейцев, чтобы пожертвовать ради него монетарной независимостью.
Наконец, общее экономическое положение ЕС и еврозоны далеко от идеала. США намного богаче Европы: самые бедные американские штаты находятся выше самых богатых европейских стран. Разумеется, речь о сравнении по текущим валютным курсам: реальный уровень жизни отличается не так сильно, но для сопоставления влияния экономик на мировой арене этот показатель уместен. Европейский союз — во многом технологически отсталое образование, относительно слабое в плане развития наиболее продвинутых индустрий. Да к тому же еще и не самодостаточное в плане ресурсов, что делает его крайне уязвимым к внешним шокам. Расчет тех, кто захотел перекладываться в евро, мог быть основан на том, что США могут понести серьезный ущерб от тарифной войны. Это вероятный сценарий развития событий, но то же самое касается и ЕС — причем его потери могут произойти вне зависимости от участия в торговых войнах. Например, при сценарии, когда китайские товары, лишившиеся американского рынка, хлынут в Европу, вытесняя продукцию местной индустрии.
В сколько-нибудь долгосрочной перспективе евро плохо годится в качестве главной резервной валюты, а облигации стран ЕС — в качестве убежища при кризисах. Такие государства, однако, есть за пределами Евросоюза — их валюты периодически растут, когда доллар падает на фоне кризисов. Таковы Япония и Швейцария. Но в глобальном смысле иена и франк тоже не смогут заместить доллар. Их рынки ограничены по размерам, а правительства соответствующих стран чем дальше, тем всё меньше хотят, чтобы их валюты росли в бесконечность, уничтожая национальное производство. Швейцария, например, регулярно предпринимает интервенции на валютном рынке, чтобы не допустить усиления своего франка.
Судьба доллара во многом зависит от развития событий в ближайшие годы. Если острота международных кризисов спадет, то валюта США еще какое-то время останется безальтернативным лидером рынка мировых резервов. Если же ситуация обострится, то роль доллара будет, вероятно, падать, но куда более вероятен сценарий возникновения мультивалютной системы. Новая же доминирующая сила, кто бы ни был в ее центре, вряд ли «взлетит».
