Мировые цены на нефть на этой неделе опустились до минимума за четыре года. На какое-то время марка Brent упала ниже отметки в $60 за баррель. Спад произошел на фоне решения ОПЕК+ второй месяц кряду повысить добычу на 411 тыс. баррелей в сутки. Снижение может быть еще более суровым, если участники группы продолжат выполнять намеченные планы по росту производства. Тем более что само решение могло быть связано с неудовольствием Саудовской Аравии по поводу выполнения текущих квот. Может ли конфликт внутри ОПЕК+ привести к обрушению цен и что это означает для России — в материале «Известий».
Резервов хоть отбавляй
Принятое в предыдущий уикенд решение наращивать добычу на фоне объективно слабого спроса в мире вызвало дискуссии. Представители Саудовской Аравии, крупнейшего участника картеля ОПЕК, в кулуарах неоднократно высказывали претензии из-за постоянных превышений своих квот несколькими крупными участниками соглашения. Особенно серьезные вопросы были к Казахстану, который в марте-апреле опережал свою квоту на 350−400 тыс. баррелей в сутки. В схожем ключе действовали ОАЭ и Ирак. По сути, строгость выполнения соглашения, зафиксированного в 2020 году на фоне пандемии, легла на плечи главных игроков — Саудовской Аравии и России, которые ограничили свою добычу добровольно вдобавок к квотам.
Сложившаяся ситуация достаточно опасна с точки зрения нефтяного рынка. ОПЕК+ имеет огромные резервные мощности, которые могут выйти на рынок очень быстро — до 5 млн баррелей в сутки. Нечто подобное уже происходило в 2014 году, когда Саудовская Аравия начала резко наращивать добычу, обеспечив падение цен на нефть в три раза в течение нескольких месяцев. В итоге цены находились на крайне низком уровне весь следующий год. Лишь в 2016-м основным экспортерам удалось найти modus vivendi и договориться о совместных шагах по ограничению добычи. Для этого впервые к ОПЕК были подключены внешние участники, которые не вошли в картель, но получили право голоса, — в частности, Россия и Казахстан.
С помощью интервенции Саудовская Аравия надеялась побороть резкий рост добычи на американских сланцевых месторождениях. Успех был частичным: многие компании в США испытали неприятный эффект, десятки разорились или были проданы, добыча упала. Но к концу 2010-х вновь начала расти.
В 2020 году ситуация повторилась на фоне пандемии — королевство вновь увеличило добычу в момент, когда казалось, что мировая экономика катится в пропасть. В этот раз соглашения удалось достичь довольно быстро — опасения по поводу краха рынка были более чем убедительными. С тех пор ОПЕК+ работала как часы, обеспечивая стабильность ситуации и цены в коридоре $60−100 за баррель. Для этого, впрочем, пришлось пойти на жертвы, в том числе и значительное снижение добычи.
До поры до времени соглашения выполнялись и даже перевыполнялись, но, по всей видимости, наступает время, когда терпение некоторых стран иссякло. Причем если в случае Казахстана это можно объяснить фискальной ситуацией и техническими факторами (запуском давно обещанного расширения Тенгизшевронойла), то с другими игроками (ОАЭ, Ираком) всё выглядит не так просто.
Нефтяная война вдобавок к тарифной
Вероятность новой нефтяной войны ненулевая. Учитывая проблемы со спросом — параллельное замедление экономики Китая и войну тарифов между США и немалой частью остального мира, обстановка становится вдвойне опасной. С марта страны ОПЕК+ договорились увеличить добычу почти на миллион баррелей в день. Это около 40% от всех сокращений, принятых с 2022 года. Если рост добычи не приостановится, то под угрозой окажутся все ограничения, принятые в последнее десятилетие. Таким образом, повторится ситуация 2014 года, которая для многих нефтяных держав была если не катастрофической, то очень тяжелой.
Насколько вероятен такой сценарий? По словам аналитика ФГ «Финам» Александра Потавина, в расчет всё же берется стремление рынка к равновесию — ведь июньское увеличение добычи произойдет на фоне роста сезонного спроса на топливо.
— Всё это должно сбалансировать мировой рынок нефти и не должно сильно обрушить цены на нефть. Если учитывать остающиеся неопределенности с поставками сырья из Ирана и Венесуэлы (на фоне американского давления), а также сложности с транспортировкой нефти через Каспийский трубопровод (КТК), то дополнительные объемы предложения нефти на рынке, по идее, могут компенсировать эти риски, — заключил эксперт.
Он добавил, что более низкие цены на нефть, получившиеся в результате действий ОПЕК+, со временем приведут к падению объемов добычи у тех, у кого самая высокая себестоимость. Судя по всему, наибольший урон это нанесет американским нефтяникам.
— Средняя себестоимость добычи нефти на сланцевых месторождениях США варьируется в диапазоне примерно от $35 до $58 за баррель в зависимости от оператора и конкретного бассейна. Для сравнения: сейчас котировки легкой техасской нефти WTI находятся в районе $56,5 за баррель, то есть цены опустились до уровней себестоимости ее добычи. Поэтому падение цен до $45−50 за баррель если и возможно, то на очень непродолжительное время.
Как заметил руководитель проектов компании «Имплемента» Иван Тимонин, точное повторение «ценовой войны» 2014−2015 годов, когда Саудовская Аравия в одиночку резко нарастила добычу, чтобы подорвать конкурентоспособность партнеров и сланцевиков, представляется маловероятным.
— Во-первых, с момента создания коалиции ОПЕК+ ключевые решения принимаются коллегиально, и при серьезном обвале котировок возможен оперативный пересмотр квот и скорректированный темп наращивания добычи. Во-вторых, масштаб увеличения предложения в 2014—2015 годах был куда более драматичным — нынешний баланс даже при ослабленном торговыми трениями спросе выглядит значительно устойчивее.
Наконец, за прошедшее десятилетие инфраструктура хранения нефти и нефтепродуктов заметно расширилась, что снижает риски формирования локальных профицитов и, соответственно, резких ценовых скачков.
Восстановление доли на рынке
По словам старшего аналитика «БКС Мир инвестиций» Кирилла Бахтина, Саудовская Аравия в первую очередь преследует своей целью восстановление своей собственной доли на рынке, которая из-за добровольных ограничений с начала 2024 года постепенно снижалась.
— Полагаем, страна-нефтепроизводитель уверена, что на кривой затрат она имеет одну из самых низких себестоимостей, а значит, в средне- и долгосрочной перспективе ее увеличенная рыночная доля будет защищена от конкурентов. До конца 2026 года в связи с политикой ОПЕК+ по восстановлению добычи рынок будет находиться в состоянии профицита, побуждающего уходить дорогих производителей. С этой точки зрения нефтяные цены в ближайшие полтора года могут оставаться низкими по сравнению с котировками 2023−2024 годов, — указывает аналитик.
Тимонин, в свою очередь, считает, что решение ОПЕК+ по наращиванию добычи накладывается на ограниченный рост спроса в условиях сдержанного экономического роста и торговых барьеров. Это усиливает давление на котировки, и вполне вероятно, что Brent опустится в диапазон $50−55 за баррель.
Для России цены на нефть всегда являлись важнейшим показателем конъюнктуры. В ситуации резкого снижения цен обычно возникает вопрос: а как это переживет наш бюджет? Тем не менее в ближайшие месяцы и даже годы Фонда национального благосостояния должно хватить для закрытия потенциальных дыр, считает Потавин.
— При цене Urals около $50 за баррель нефтегазовые доходы бюджета могут снизиться примерно на 15−20% от прогнозируемых 10−11 трлн рублей, то есть доходы могут упасть на 1,5−2 трлн рублей. Сейчас недостающие нефтегазовые доходы бюджета при нефти Urals ниже $60 за баррель восполняются из Фонда национального благосостояния (ФНБ), а дефицит придется покрывать за счет резервов или заимствований. Падение цены до $50 за баррель приведет к более активному расходованию средств из ФНБ. При такой цене резервов ФНБ может хватить примерно на два года.
