Рост ставок в России сократил для банков стимулы вкладываться в проекты технологического суверенитета — «экономия» нагрузки на капитал, которую кредиторы могут получить при предоставлении финансирования в рамках таксономии, нивелируется возросшей стоимостью денег на рынке, рассказал РБК первый зампред госкорпорации «ВЭБ.РФ» Алексей Мирошниченко. По прогнозу ВЭБа, за второй год действия таксономии объем финансирования составит 350−400 млрд руб., на 10−26% больше результата первого года (317 млрд руб.).
«С мая прошлого года до 1 мая этого года объем проектов, включенных в реестр, составил 265 млрд руб. и еще майские 52 млрд руб. Так что можем выйти и на 350−400 млрд руб. За второй год жизни программы проектов должно быть не меньше», — отмечает первый зампред ВЭБа.
Ранее институт развития оценивал, что стимулирующие меры могут помочь сформировать кредитный портфель в объеме 5−10 трлн руб., в том числе 1−2 трлн руб. в первый год после запуска механизма.
Что такое таксономия и финансирование технологического суверенитета
В 2022 году после пика кризиса в одном из докладов Банка России была обозначена задача стимулирования кредитования для адаптации экономики к новым условиям санкций. Речь шла о приоритетном финансировании проектов, направленных на «обеспечение технологического суверенитета и структурную перестройку экономики». (.pdf).
Для отбора таких проектов Минэкономразвития разработало таксономию с критериями, которым должен отвечать бизнес для получения льготного финансирования. Банки при выдаче кредитов компаниям, чьи проекты вписываются в таксономию, могут применять к таким ссудам сниженные риск-веса и тратить меньше капитала. Программа заработала в июне 2023 года.
На сегодняшний день соответствовать таксономии могут два типа проектов: проекты технологического суверенитета (по созданию производств, которых нет в стране) и структурной адаптации экономики. Сейчас проекты техсувернитета предусмотрены для 13 отраслей, в том числе автомобиле-, судо- и авиастроения, нескольких видов машиностроения, медицинской, фармацевтической и химической промышленности. В мае Минэкономики предложило расширить этот список рядом направлений.
Как это работает на практике в условиях высоких ставок
«Стимулирующее регулирование Банка России приводит к тому, что банк, вливая деньги в проект, делает некую “смесь” — виртуально банк знает, что стоимость собственных денег для него ниже, чем стоимость заемных денег. Если благодаря стимулирующему регулированию Банка России коммерческий банк может “замешать” меньше дорогого ресурса в финансирование, то себестоимость этого финансирования становится меньше», — объясняет Мирошниченко.
По оценкам ВЭБа, сейчас стимулирующее регулирование ЦБ позволяет банкам снизить стоимость финансирования в рамках таксономии примерно на 1 процентный пункт.
«1 п.п — это заметно, когда стоимость кредита 10%, а сейчас ключевая ставка 16%. Банки привлекают деньги дороже, а к этому прибавить еще надбавку за стоимость риска. И вот мы выходим на 20%. Боюсь, что для этой величины 1 п.п. не сможет существенно изменить ситуацию», — констатирует Мирошниченко. Он заключает, что экономия от применения таксономии для капитала банков стала меньше «в силу экономических причин».
Банк России начал ужесточать денежно-кредитную политику в июле прошлого года на фоне разгона инфляции. С тех пор ключевая ставка поднялась с 7,5% до текущих 16%. С декабря ЦБ держит паузу в изменении ставки, но на последних двух заседаниях в апреле и июне давал сигнал о возможном пересмотре параметра вверх. В июле ставка может быть повышена до 17−18% годовых, допускала председатель Банка России Эльвира Набиуллина.
Что о результатах таксономии говорит сам ЦБ
Таксономия «не полетела» так, как этого хотелось регулятору и правительству, констатировала Набиуллина, выступая 6 июня на сессии Петербургского международного экономического форума.
«Мы называли потенциал несколько триллионов, а у нас около 300 млрд руб. профинансировано по проектам таксономии», — говорила глава ЦБ. Она связала это с дефицитом хороших проектов.
«Мы и тогда говорили, что таксономия “полетит”, если будут соответствующие меры государственной поддержки. Когда государство разделяет риски по такого рода проектам, будь то госгарантии или приоритетные направления для субсидий. Поймите меня правильно, я не призываю к расширению льготных программ, наоборот, если мы будем их расширять, у нас ставки будут высокие. Но что нужно сделать: если правительство выбрало критерии тех проектов, которые самые важные для технологического суверенитета, для модернизации, наверное, все меры поддержки, которые есть, надо прежде всего туда направлять. И, на мой взгляд, требуется такая интеграция этих программ», — поясняла Набиуллина.
Нужно ли донастраивать стимулы для технологического суверенитета
«Не всегда есть такое соотношение потенциальной прибыли и риска, чтобы бизнес был готов инвестировать в такие проекты. Поэтому было предложено использовать такую меру поддержки», — объяснил Мирошниченко относительно низкий спрос на финансирование проектов по новой таксономии. Он напоминает, что изначально Минэкономразвития разрабатывало критерии так, чтобы таксономия покрывала отрасли с высокой долей импорта из-за рубежа.
«Давайте честно признаемся: если мы в больших объемах импортируем, то, наверное, были какие-то экономические обстоятельства, которые привели к тому, что так сложилось. Так порешал рынок», — сказал первый зампред ВЭБа.
Он считает, что в условиях высоких ставок ЦБ мог бы еще больше снизить для банков нормативы по капиталу при финансировании таких проектов.
«Но тут тоже нужно понять: для ЦБ норма потребления капитала — это гарантия устойчивости банка и банковского сектора, за который они отвечают. Такого обсуждения пока нет, и я не могу сказать, что стал бы настаивать на изменении условий», — отметил Мирошниченко.
По его словам, пока бизнес в условиях высоких ставок обращается и за финансированием по таксономии, и за прямыми субсидиями.
«Есть, например, льготные программы кредитования ФРП (Фонда развития промышленности. — РБК) или кластерная инвестиционная платформа. У них свои критерии, свои списки отраслей, но они существенно пересекаются с таксономией технологического суверенитета», — пояснил Мирошниченко. Он уточнил, что регуляторное стимулирование в рамках таксономии не является мерой бюджетной поддержки, поэтому компании могут сочетать обе «льготы».
